Принцесса с плохой репутацией - Страница 28

Ну уж нет! Ее ребенок не станет пешкой в королевских руках. Она вырастит его как можно дальше от дворца и его интриг.

У него будет то, чего никогда не было у нее самой, – любящее и теплое окружение. Мариса задумалась, может ли брак с Дамасо помочь в этом. Конечно, он не любит ее, но, вне всяких сомнений, беспокоится о младенце.

Мариса медленно вздохнула и призвала на помощь всю свою силу и самообладание:

– Можете поблагодарить короля за заботу, однако с этого момента я сама буду распоряжаться своей жизнью. Хорошего дня.

Она повернулась и вышла из комнаты, не оборачиваясь, несмотря на бурные протесты посла. В ушах стучало, Мариса задыхалась, и если она сейчас же не доберется до ванной комнаты…

– Мадам, у вас все в порядке?

Это был Эрнесто, управляющий и одновременно телохранитель Дамасо, которому было поручено повсюду ее сопровождать. И сейчас она впервые возблагодарила Бога за то, что он такой высокий и крупный.

– Пожалуйста, проследите, чтобы посла проводили. И чтобы он не возвращался! – Мариса сглотнула, чувствуя, как внутри ее все сжалось в один комок.

Эрнесто внимательно взглянул на нее и коротко кивнул:

– Вы больше его не увидите.

Она направилась в ванную.

Когда Мариса вернулась, Эрнесто появился с жестяным подносом.

– Спасибо, но я не голодна.

– Это мятный чай, от него вам станет лучше.

Мариса молча смотрела на него, и он пожал плечами и поставил поднос на столик:

– По крайней мере, так сказала Беатрис.

Отлично. Теперь телохранитель и экономка взялись обсуждать ее здоровье.

Однако она внезапно смягчилась, вместо того чтобы разозлиться. Эрнесто и Беатрис, как и слуги в резиденции на острове, отличались от всех остальных слуг, которых Мариса видела в своей жизни. Они искренне заботились о Дамасо и вследствие этого – о ней тоже.

Мариса не привыкла к тому, чтобы о ней заботились. Даже в случае со Стефаном, несмотря на то что их связь была неразрывной, у каждого были свои дела, а когда Стефан стал королем, у него появился целый спектр новых обязанностей.

А Дамасо, очевидно, о ней заботится. Теперь он всегда сопровождал ее в рестораны, клубы и на вечеринки и никогда не оставлял там одну. Это, а еще невероятная нежность каждую ночь все больше и больше заставляли Марису к нему привязываться.

Правда, она не понимала, что в этом случае первично – она сама или ее ребенок.

Мариса поделилась с ним своими секретами, которых никогда никому не рассказывала. И по тому, как он вел себя после этого, она могла бы заключить, что он все понял.

И все-таки…

Мариса закусила губу. С той самой знаменательной ночи ее терзали сомнения. Она доверилась и открылась Дамасо как никому другому. После этого она была полностью вымотана, однако чувствовала себя намного более цельной, чем все эти годы. И даже тяжесть ее потери казалась более выносимой.

На следующее утро она проснулась с надеждами, которые прожили ровно до того момента, как она обнаружила, что Дамасо давно встал и ушел на работу. Хотя… чего она ожидала? Что он останется с ней и расскажет свои секреты, как сделала она?

Она не была столь наивной, однако надеялась, что произойдет хоть что-нибудь. Какое-то падение барьеров. На физическом уровне они давно уже исчезли, но на эмоциональном… Казалось, Дамасо еще глубже спрятался в свою раковину, и за эти два месяца она ничего о нем не узнала.

О, он был с ней нежен и заботлив. Мариса улыбнулась краешком губ, вспомнив, как он заявил свои права на нее на очередной элитной вечеринке. Ей хотелось бы верить, что он к ней что-то чувствует, однако, скорее всего, он просто хотел закрепить за собой доступ к будущему ребенку.

Сложность в том, что она очень хотела довериться ему – не только в постели, но и в жизни, в том, что касалось будущего. Хотела этого всем сердцем.

Мариса пораженно вздохнула: как можно позволять себе так думать? Она любила всего двух людей в жизни – мать и брата, и их смерть разбила ее сердце вдребезги. Любить – слишком опасно.

– Мадам?

Эрнесто протягивал ей фарфоровую чашку, от которой шел пар.

Отвлекшись от своих тягостных мыслей, Мариса взяла чашку. Ей не хотелось есть, однако бразильский мятный чай был совершенно особенной вещью. Она наклонилась и вдохнула его запах, чувствуя, как начинает расслабляться.

– После чая я собираюсь прогуляться.

Она нервничала, и ей не сиделось на месте.

Эрнесто кивнул:

– На вертолете или на машине?

Мариса собиралась сказать, что хочет прогуляться пешком – квартал за кварталом по многолюдному городу. Что угодно, чтобы притупить боль и страх, который в ней пробудили слова посла. Страх, что она всего лишь сменит одну золоченую клетку на другую.

Она была защищена от махинаций дядюшки, однако слова посла напомнили ей, что недели идут, а она так и не решила, что будет делать дальше. Следовало определиться, а не просто бесцельно плыть по течению. Перед ее внутренним взором возник остров Дамасо, и она невольно улыбнулась, представив, как идет по пляжу со светловолосым малышом.

Мариса моргнула и отхлебнула чаю. Возможно, мята ее слегка успокоит.

– А чем сегодня занят Дамасо?

Глупо думать о нем так часто. Но разве это возможно, если каждый день она предоставлена сама себе? Мариса убеждала себя, что радуется, что он так легко отбрасывает воспоминания об их совместных ночах. Это лучше, чем если бы он постоянно был рядом, напоминая ей о возможном браке.

– Он в городе.

– У себя в офисе? – Как-то раз он ей его показывал из окна автомобиля.

– Нет, мадам.

Односложные ответы Эрнесто говорили о том, что здесь что-то нечисто.